Арктика — это огромное белое пятно, местами изученное меньше, чем Луна

Жюль Верн в своих приключенческих книгах создал образ рассеянного, неловкого и даже нелепого ботаника-путешественника — Жака Паганеля. С таким представлением о полевых ботаниках я и прожил всю свою жизнь, пока
не встретил Николая Николаевича Лащинского — потомка польских королей,
и нынешнего ботанического короля Северной Якутии.

В августе 2018 года мы занимались съёмками документального кино
об экспедиции учёных на острова архипелага Анжу. В один из дней в нашу однушку в Тикси, где мы жили вшестером вместе с палеонтологами
и археологами, пришёл Иннокентий Стручков и сказал, что надо съездить
в дельту Лены за ботаником. Мы, конечно, были рады такой возможности поснимать в местах, где редко оказывается человек с камерой.

К тому моменту Николай Николаевич уже две недели занимался исследованиями на острове Самойловский, где по прямому указу Владимира Владимировича Путина в 2010 году была построена инновационная научная полярная станция. Пройдя 130 километров на катере, мы оказались в тёплом уютном помещении
и впервые неделю смогли подключиться к интернету. Оттуда мы и узнали, что надвигается шторм, и если сейчас же не выдвинемся в обратный путь, то можем попасть в неприятную оказию. К нам вышел милейшего вида человек, очень вежливый и приятный. В болотных сапогах и потёртой походной одежде.

Через пару десятков километров мы остановились на берегу, чтобы поменять бензобак. Только теперь мы смогли поговорить, не перекрикивая шум мотора. Несколько минут я стоял с открытым ртом и слушал увлекательнейший монолог. Николай Николаевич сразу обозначил свою профессиональную позицию: мы не знаем почти ничего, а Арктика — это огромное белое пятно, местами изученное меньше, чем Луна. Его речь была поставлена настолько хорошо, что, казалось, будто всю жизнь он проработал не в полях, а ведущим на телевидении.

В течение последующих трёх лет я искал любой возможности встретиться с ним. Чем больше я узнавал его, тем больше поражался. Однажды мы шли вдвоём
по тундре, и из-за байджераха к нам вышел полярный мишка. Я оцепенел
от страха с камерой в руках, так и не сделав ни одного кадра. А Лащинский бесстрашно бросился за ним и снял задницу убегающего зверя. Другой раз Николай Николаевич спас меня, когда я стал тонуть в няше — болотистой приливной зоне. Меня затянуло уже по колено, когда он, сначала вдоволь нахохотавшись
на берегу, проложил ко мне длинную тропу из плавника и вытянул меня сначала из сапог, а потом и сами сапоги.

Впрочем, есть кое-что, что объединяет его с Жаком Паганелем — невероятные стойкость и выносливость. По шесть месяцев в году он проводит в экспедициях
в самых суровых локациях: от жарких пустынь до ультракрайнего севера. Каждый день по многу часов он проводит в полях, исследуя ботанические сообщества, а когда возвращается в лагерь продолжает разрабатывать креативные концепции. Так, в палатке на острове Котельный прямо на моих глазах он разработал новую теорию вымирания мамонтов, которая отвечала
на абсолютно все вопросы и разбивала в пух и прах всё, что было придумано
до этого.

Его ум, цепкий и гибкий, умеет действовать кроссдисциплинарно. Он тут же выявляет самое важное в разговорах с учёными других наук, и эти принципы накладывает на свои знания.

Это случилось так: Валера Плотников рассказывал мне на камеру
о происхождении “кладбищ мамонтов”, что вот где мамонты находились
в постоянной миграции, а мамонтовые захоронения — это старицы рек, которые они пересекали годами, и из года в год кто-то да утонет. Так за тысячелетия накапливались целые кладбища. Услышав это Николай Николаевич оживился.
Я буквально видел, как вокруг него развернулось трёхмерное пространство наук, он хватал из них идеи и совмещал в единую концепцию: кормовые базы
из биологии, поведение крупных травоядных из зоопсихологии, модель колебания уровня воды из палеоэкологии, особенности деградации мерзлоты
из мерзлотоведения, развитие ботанических сообществах на протайках
и водоразделах из геоботаники, физиологические параметры мамонтов
и их изменение во времени из палеонтологии. За несколько минут он соединил всё это в единую концепцию измельчания и вымирания мамонтов вследствие фрагментации ареала из-за изменения уровня воды. Я был шокирован.

Николай Николаевич сидел на экспедиционном ящике, пил чай из алюминиевой кружки и создавал науку в режиме рилтайм. В другой раз мы отправились
в небольшой поход по тундре к снежникам на дальней горе, я задал ему несколько вопрос, что он думает об археологии в северных регионах, и он, размышляя вслух, на ходу разработал совершенно уникальную методологию обнаружения стоянок древнего человека, о которой я сейчас написать не могу, так как со дня на день выйдет его статья в научном журнале.

Как-то раз в бане после экспедиции археолог Томас Симакайтис поделился с ним своими наработками по находке на одном из островков в Тихом океане кораллового кургана. К концу разговора Лащинский уже имел прототип теории внезлаковой цивилизации на шельфовой суше филиппинского архипелага.

Эти искры загораются так внезапно, что ты никогда не знаешь, какая сторонняя фраза или вопрос натолкнут Николая Николаевича на новую концепцию. И чем больше я узнавал его, тем больше поражался. В одно мгновение я даже подумал: слава духам тундры, что этот разум находится в добрых руках, а все его идеи применяются исключительно на благо человечества.

Сегодня Николай Николаевич занят изучением и оценкой геоботанического состояния Северной Якутии.

Одна из важнейших точек для него — дельта Лены, где он участвует в международном проекте по моделированию последствий эмиссии метана. Когда он говорит о дельте, то в его глазах загорается огонь. Здесь он может стать первооткрываетелем — до сих пор ботанические сообщества в этом регионе исследовались только с вертолёта, что просто смешно: ведь почти вся растительность тут — карликовая.
Вторая точка — острова архипелага Анжу, где рано или поздно начнётся освоение природных ресурсов. Здесь Николай Николаевич делает важнейшие исследования и подсчёты, как продолжать получать ресурсы с минимальным уроном для сообществ на территории всей Арктики. Только сопоставив, что мы потеряем, когда что-то найдём, мы можем трезво оценивать нашу хозяйственную и промышленную деятельность на новом севере.

Фильм "Ботаник. Или что скрывает дельта Лены"

Николай Николаевич один из вдохновителей “Маяка Арктики”, проекта, инициированного активистами якутского отделения РГО, взявшегося объединить людей, ведомства, бизнес и науку с целью развития Нового Севера. Он глубоко убежден в необходимости разработки и создания такой экосистемы человека на севере, которая сможет отвечать новым вызовам времени: быть экологичной, лёгкой в развёртывании и удобной для пользования.

Следуйте за Маяком Арктики.

Текст: Кирилл Северный

Вдохновитель:

Николай Лащинский Доктор биологических наук, геоботаник, эколог. Главный научный сотрудник Центрального Сибирского ботанического сада сибирского отделения Российской академии наук
Поддержка на дестинации:

Иннокентий Стручков
Руководитель Булунской улусной инспекции охраны природы

Александр Дьячковский
Директор государственного природного заповедника «Усть-Ленский»

Альберт Протопопов Начальник экспедиционного отряда Доктор биологических наук, руководитель Отдела изучения мамонтовой фауны Академии наук РС(Я)